Коммунизм минус электрификация
|
А началось все гораздо раньше По одной группе версий, возникших еще в 30-х годах минувшего столетия, патриархальная Россия вообще не имела собственной энергетической базы, план ГОЭЛРО — детище исключительно Октябрьской революции и лично В. И. Ленина, а одним из главных идеологов электрификации России был И. В. Сталин. Другие версии, родившиеся на 60 лет позже, утверждали, что роль В. И. Ленина и большевиков в разработке и реализации плана ГОЭЛРО ничтожна, что сам план не рожден отечественной научно-технической мыслью, а представляет собой кальку с зарубежных разработок, что выполнен он в итоге не был, а то, что все-таки сделано в рамках его реализации, удалось исключительно благодаря иноземной помощи и т. д. Любопытно, кстати, что и те и другие мифы либо замалчивали, либо вопреки всяким фактам вообще отрицали роль промышленного потенциала дореволюционной России и ее национальной электротехнической школы. Опыт по созданию станций, работавших на местном, а не на привезенном издалека топливе и обеспечивавших электроэнергией крупный промышленный регион, был впервые реализован под Москвой в 1914 году. Близ Богородска (впоследствии г. Ногинск) соорудили торфяную электростанцию «Электропередача», энергия от которой передавалась потребителям в Москве по высоковольтной линии напряжением 70 кВ. Кроме того, впервые в России эту станцию включили параллельно другой. Ею стала работавшая в Москве с 1897 года электростанция на Раушской набережной (ныне 1-я МОГЭС). В 1915 году на совещании по проблемам использования подмосковного угля и торфа выступил с докладом директор станции «Электропередача» Г. М. Кржижановский. В его докладе уже содержались все те главные принципы энергостроительства, которые через пять лет стали основой будущего плана ГОЭЛРО.
Всего через три года после этой демонстрации «антимонопольного светопредставления» в Петербурге была открыта первая электростанция мощностью 35 киловатт — она размещалась на барже, пришвартованной у набережной Мойки. Там было установлено 12 динамо-машин, ток от которых по проводам передавался на Невский проспект и зажигал 32 уличных фонаря. Станцию оборудовала немецкая фирма «Сименс и Гальске», на первых порах она играла главную роль в электрификации России. Первый же опыт применения централизованного электрического освещения вместо газового был сделан техником дворцового управления инженером Василием Пашковым для освещения залов Зимнего дворца во время рождественских и новогодних праздников 1885 года. Для его реализации 9 ноября 1885 года был утверждён проект строительства особой «фабрики электричества» с примечанием Александра III «Зимние балы 1886 года (10 января) должны освещаться электричеством полностью». Чтобы исключить нежелательную вибрацию здания во время работы паровых машин, электростанцию разместили в особом павильоне из стекла и металла во втором дворе Зимнего дворца (с тех пор наываемым «электрическим»). Занимаемая станцией площадь занимала 630 м². Она состояла из машинного отделения, где было установлено 6 котлов, 4 паровые машины и 2 локомобиля, и зала с 36 электродинамомашинами. Общая мощность электростанции составляла 445 лошадиных сил и потребляла около 30 тыс. пудов (520 т) угля в год. Вырабатываемым электричеством освещались: Аванзал, Петровский, Большой фельдмаршальский, Гербовый и Георгиевский залы. Было предусмотрено три режима освещения:
С тех пор Датой основания Леэнерго считается 16 июля 1886 года, когда императором Александром III был утверждён устав «Общества электрического освещения 1886 года» Карла Сименса, объединившее ученых и коммерсантов в деле «электрификации всей страны» (эти «ленинские» слова были уже тогда записаны в уставе). Большую часть акционеров общества составляли иностранцы — в первую очередь тот же концерн «Сименс», — а вот технические кадры были российскими. Здесь работали все будущие создатели плана ГОЭЛРО — Глеб Кржижановский, Леонид Красин, Роберт Классон и другие. Уже тогда разрабатывались первые проекты масштабного строительства электростанций и линий электропередачи.
Первый московский контракт общества — о включении в работу блока для освещения торговых рядов Пассажа купца Постникова (в этом здании сейчас располагается Театр им. Ермоловой) — был заключен в 1887 году. В следующем году была пущена первая в нынешней столице электростанция (сейчас это помещение Малого Манежа).
В 1899 году фирмы — участники Общества привлекли к финансированию работ по электрификации ведущие банки, основав Большой русский банковский синдикат. Несмотря на название, отечественного капитала там было всего 12% — остальное вложили иностранцы. В основном синдикат занимался проведением трамвайных маршрутов и электрификацией железных дорог. Первый российский трамвай был пущен в 1892 году в Киеве, а в Москве он появился через семь лет. Позже городская Дума одобрила план строительства метро. Разгром наших войск в войне с Японией положительно сказался на развитии энергетики — русские корабли начали оснащаться электросиловым оборудованием. И конечно, один город за другим переходил на электрическое освещение. Правда, медленно — даже в Москве перед революцией электричества не было в 70% жилых домов.
Отечественная наука опиралась на развитие российского предпринимательства. Постепенно российские предприниматели теснили иностранцев — особенно после начала Первой мировой войны, когда немцы покинули российский рынок. Наиболее бурную деятельность развил бакинский нефтепромышленник Абрам Гукасов, ставший ведущим производителем электрического кабеля и главой АО «Рускабель». На его деньги в Москве был построен крупный завод «Динамо», производивший электромоторы и генераторы по западным технологиям, но из местных деталей. Тогда же открылась фабрика «Светлана» — первый в стране производитель электрических ламп по патентам Эдисона.
Если в 1909 году доля российских капиталов в электротехнической отрасли составляла 16,2%, то к 1914-му она достигла 30%. Во многом это было связано с таможенно-тарифной войной, которую тогдашний министр финансов Витте развязал в 1890-х годах с Германией. Не вдаваясь в детали, скажем, что итогом этой войны стало создание таких условий, когда германским (а именно они лидировали в то время в энергетическом машиностроении) фирмам оказалось выгоднее создавать производства в России, чем ввозить сюда уже готовую продукцию. В целом за годы предвоенного промышленного подъема приращение иностранных инвестиций в энергетическую отрасль составило 63%, тогда как российских — 176%. Энергетика в стране развивалась темпами, постоянно опережающими рост экономики в целом — по 20-25% в год. Перед самой войной в подмосковном Богородске (нынешний Ногинск) была построена электростанция мощностью 9 мегаватт. На тот момент она была крупнейшей в России, да и в мире таких «гигантов» насчитывалось не более 15 (почти все в САСШ, как тогда назывались США). Она впервые передавала ток по проводам на большое расстояние — до 100 км. Предполагалось построить несколько таких электростанций, способных питать энергией Москву, а в перспективе весь Центральный район. Русские изобретатели думали над освоением громадных ресурсов гидроэнергии. Первая ГЭС (тогда ее называли «водоэнергетической установкой») мощностью 700 киловатт была построена на кавказской речке Подкумок у города Ессентуки в 1903 году. Вторую построили монахи на Соловецких островах. В 1910 году по соглашению с американским концерном «Вестингауз» началось строительство Волховской ГЭС, мощность которой должна была достичь уже 20 мегаватт. Ее обещали построить все тот же «Сименс» и американская компания «Вестингауз». А в 1912 году множество компаний и банков объединились в консорциум по строительству гидроэлектростанции на днепровских порогах — будущего Днепрогэса. Экспертизу проекта провели немецкие специалисты; они же предложили проложить в обход будущей ГЭС канал, который сделал бы Днепр судоходным. Строительство примерной стоимостью 600 млн золотых рублей должно было начаться в 1915 году. Но ему, как и многим другим проектам, помешала Первая мировая война. Появление крупных электростанций могло изменить многое в российской экономике. Но пока что почти все электростанции были маломощными, по 10-20 киловатт, и строились хаотично, без какого-либо плана. Они создавались на крупных предприятиях или в городах. В первом случае их строили владельцы самих предприятий, во втором — акционерные общества, продававшие электричество городским властям. В ряде случаев городские думы выдавали компаниям кредиты на постройку электростанций в обмен на поставку электроэнергии по более дешевой цене (так, например, было в 1912 году в Саратове). Очень редко города или даже деревни строили небольшие станции на собственные средства. В 1913 году мощность всех электростанций России достигла 1 млн 100 тыс. киловатт, а выработка электроэнергии — 2 млрд киловатт-часов. По этому показателю Россия занимала восьмое место в мире, отставая не только от лидировавших САСШ (там было уже 60 млрд), но даже от крошечной Бельгии. И все же производство электричества в России росло быстрее, чем во всех других странах, кроме Штатов, — на 20-25% в год. Подсчитано, что при таких темпах к 1925 году наша страна стала бы первой в мире в этой области. Светлое будущее
Уже упоминавшийся Глеб Кржижановский — выпускник Петербургского технологического института и автор проекта подмосковной ТЭС «Электродача», построенной в 1912 году, — по заданию партии внедрился в питерское отделение Общества электрического освещения с целью укрепления большевистской ячейки. Затем он перевелся в московское отделение общества. Партийная работа, впрочем, не мешала Кржижановскому участвовать в основной работе общества. А она была революционной — правда, не в политическом, а в экономическом смысле. Свою работу с ведущими российскими специалистами в области энергетики Кржижановский не забыл. Более того, он так увлекся планами электрификации России, что смог заразить ими своего товарища молодости — Ленина, вместе с которым он создавал в середине 1890-х Союз борьбы за освобождение рабочего класса.
После десяти месяцев напряженной работы комиссия выдала на-гора 650-страничный том с многочисленными картами и схемами. Этот том в виде стратегического плана был утвержден VIII Всероссийским съездом Советов, заседавшим в Большом театре. Презентация доклада произошла на высшем для того времени техническом уровне. Чтобы делегаты могли оценить грандиозность предлагавшегося проекта, на сцене была выставлена гигантская карта России. И по мере рассказа докладчика — им был Кржижановский — о тех или иных объектах на карте зажигались разноцветные лампочки в соответствующих местах. Под конец, когда зажглись все лампочки, Москва погрузилась во мрак — все мощности тогдашней столичной энергетики пошли на Большой театр, здания ВЧК и Кремль.
Предусматривалось возведение крупных ГЭС на Волге, хотя в действительности их строительство началось только в 50-е годы. Намечалось довести добычу угля до 62,3 млн тонн в год против 29,2 млн тонн в 1913 году, нефти — до 16,4 млн тонн против 10,3 млн. Уже в 1921 году комиссия по ГОЭЛРО во главе с Кржижановским была преобразована в Госплан, ведавший всей экономической стратегией развития страны. Первыми решили строить Каширскую и Шатурскую ТЭЦ по соседству с Москвой. На это бросили комсомольцев, военных и рабочих с бездействующих заводов. Голодные и раздетые люди работали по 18 часов в сутки. Каширская электростанция мощностью 12 мегаватт, работавшая на подмосковном угле, была открыта в июне 1922 года, когда больной Ильич уже был заперт в Горках. Тогда же построили первую в стране ЛЭП, по которой электричество доставлялось из Каширы в Москву. После введения в строй Шатурской ТЭЦ в 1926 году выработка энергии достигла довоенного уровня. Реализация плана ГОЭЛРО совпала с новой экономической политикой — оказавшись перед реальной перспективой быть повешенными на всех для того потребных фонарях и осинах, большевики решили отказаться от идеологии безденежной и бестоварной экономики и дать право на жизнь среднему и малому предпринимателю (командные высоты — крупную промышленность партия оставила за собой). Само же строительство шло невиданными в истории темпами. И причиной тому был не только энтузиазм народа, о котором нам говорили прежде, но и ряд весьма теневых аспектов реализации плана ГОЭЛРО. Значительную часть строителей составляли не только призванные в так называемые «стройтрудармии» бойцы, но и заключенные. А для финансирования программы широко распродавались сокровища отечественной культуры. А также зерно — и это в тех условиях, когда во многих регионах страны, и в первую очередь в Поволжье и на Украине, свирепствовал голод. Да и вообще в течение долгих лет все социальные секторы экономики финансировались только по остаточному принципу, из-за чего народ в СССР жил исключительно трудно Не обошлось без нэпманов и дело «электрификации всей страны». К примеру, 24 кустарные подмосковные артели объединились в крупное товарищество «Электропроизводство», а 52 калужские артели — в товарищество «Серена»; они занимались постройками станций, тянули линии электропередачи, электрифицировали промышленные предприятия. Советское правительство — редчайший случай — поощряло инициативу частников в выполнении ГОЭЛРО. Те, кто занимался электрификацией, могли рассчитывать на налоговые льготы и даже на кредиты от государства. Правда, вся нормативная база, технический контроль и установление тарифов сохранялись за правительством (тариф был единым для всей страны и устанавливался Госпланом). Политика поощрения предпринимательства дала ощутимые плоды: около половины генерирующих мощностей, построенных по плану ГОЭЛРО, были созданы с привлечением сил и средств нэпманов, то есть бизнеса. Иными словами, это был пример того, что мы сейчас называем частно-государственным партнерством. За десять лет, на которые был рассчитан план ГОЭЛРО, он был перевыполнен. Выработка электроэнергии в 1932 году по сравнению с 1913 годом увеличилась не в 4,5 раза, как предусматривалось, а почти всемеро: с 2 до 13,5 млрд кВт ч. В 1927 году в районе Запорожья началось возведение Днепрогэса — крупнейшей на то время в Европе гидроэлектростанции и наиболее заметного объекта ГОЭЛРО. Его пустили в 1932 году. Днепрогэс стал одновременно последней большой стройкой «ленинского» плана и первой «сталинской» пятилетки, в которую плавно перетек ГОЭЛРО. Нижегородская ТЭЦ В реализации плана электрификации участвовали и западные компании. Надеясь на прибыль и возвращение национализированных большевиками активов, они посылали в СССР специалистов и технику: в годы первых пятилеток до 70% электротехнического оборудования поступало из-за границы. До революции эта доля была меньше (примерно 50, хотя ради справедливости стоит заметить, что гораздо меньше требовалось и оборудования. К середине 30-х годов в СССР был налажен выпуск собственных турбин, генераторов и всего необходимого для отрасли. Иногда привычки и амбиции представителей западных фирм входили в противоречие с интересами отечественных энергостроителей. Западный педантизм, стремление неукоснительно следовать букве и параграфу соглашений, предписаний, нормативов и инструкций трудно уживались с советским менталитетом, ориентированным на скорейший ввод объектов в эксплуатацию. Иностранцам были непривычны внеурочный и трехсменный труд, игнорирование сна, отдыха, своевременного питания, они жили по своим правилам и своему распорядку. Бывало, что это приводило к сложным и даже аварийным ситуациям. На строительстве Шатурской ГРЭС в ее новеньком бетонном фундаменте образовались при испытаниях глубокие трещины. Оказалось, что педантичные шеф-монтеры из Англии регулярно и с одинаковыми интервалами устраивали перерывы в работе. И бетон на тех уровнях, на которые он должен был подаваться в эти паузы, успевал подсохнуть, а в результате плохо схватывался и при первой же вибрации дал трещины. После иска, предъявленного английской фирме, работу ей пришлось переделывать.Но в большинстве своем иностранцы работали честно и качественно и получали помимо зарплаты правительственные благодарности и подарки. А некоторые — такие, как, например, шеф-консультант Днепростроя полковник Купер, — были награждены орденами Трудового Красного Знамени. К середине 30-х годов необходимость в зарубежной помощи отпала, но ряд иностранных специалистов не пожелал покидать СССР и оставался у нас до самой войны. Были и те, кто уехать не успел, и судьба многих их них оказалась трагической. Одних репрессировали наши власти: сослали в Сибирь, Казахстан, на Дальний Восток, другие были интернированы в Германию и подверглись репрессиям там. По-разному сложились и судьбы членов Комиссии ГОЭЛРО. Все они принадлежали к энергетической элите страны, а должности, которые они занимали к началу 30-х годов, соответство вали верхним ступенькам в иерархии советской партийно-хозяйственной номенклатуры. И. Г. Александров — главный инженер Днепростроя, а затем член президиума Госплана, А. В. Винтер — директор Днепростроя, а затем — управляющий Главэнерго, Г. М. Кржижановский — председатель Госплана и т. д. Многие из них пользовались в народе большой популярностью Возможно, именно это и побудило Сталина убрать электрификаторов с руководящей работы и выдвинуть на первый план собственную креатуру: А. А. Андреева, Л. М. Кагановича, В. В. Куйбышева, Г. К. Орджоникидзе и других. И тогда он передал многих главных творцов плана ГОЭЛРО в систему Академии наук: минуя все необходимые промежуточные ступени, академиками стали И. Г. Александров, Б. Е. Ведереев, А. В. Винтер, Г. О. Графтио, Г. М. Кржижановский. Не у всех, однако, судьба сложилась столь благополучно. Из одного только руководящего ядра Комиссии ГОЭЛРО пять человек были репрессированы: Н. Н. Вашков, Г. Д. Дубеллир, Г. К. Ризенкамф, Б. Э. Стюнкель, Б. И. Угримов.
отсюда: mgsupgs.livejournal.com/577209.html
|